Привет. Как то ещё в университетские годы я попробовал, для себя, вести личный дневник. До этого были кое-какие попытки в школе, но там больше были обрывки мысли, на таких же обрывках бумаги, без должного постоянства и систематизации. Постепенно, ведение дневника переросло, а вернее будет сказать — отпочковалось, в ведение дневника снов. Его я веду не столь регулярно, но всё же.
В одну из августовских ночей, мне приснился сон, обрывки которого по утру я постарался, как мог, зафиксировать в этом дневнике.
Попытка как-то структурировать и логически объяснить всё происходящее в нем и стали причиной, подтолкнувшей меня, к написанию данного рассказа. Я искренне надеюсь, что мне удалось передать всё красочно и динамично, и тебе, мой читатель, не придется заскучать на строчках данного творения. Для удобства, я разбил текст на 4 более-менее логические части, ссылки на которые оставлял в конце каждой из них.
События местами могут быть грубоваты и, возможно даже жестоки, поэтому не лишним будет предупредить. Рассказ для лиц 18+. Слабонервным и тем у кого сердечко может быть слабым, лучше воздержаться от ознакомления с ним.
Остальным приятного чтения!
— Холодно… Черт возьми до чего же холодно в вашем заповеднике!
Седовласый старик молча посмотрел на Уилфреда и скривил рот в полуулыбке. Его смена давно была окончена и дома, на праздничном столе, наверняка уже стоял, клубясь ароматным паром, его любимый гусь, запеченный в духовке по фирменному рецепту Молли. Он не собирался задерживаться в свой последний день в этом заповеднике, но судьба распорядилась иначе, послав ему в виде проверки, этого хамоватого мужика с острой бородкой и густыми черными волосами, да к тому же с весьма скверным характером. Осталось показать ему медведя и змею, и можно будет собираться домой.
Старик сгреб со стола остатки протухшей пиццы и направился к вольеру с белым медведем. Уилфред последовал за ним, аккуратно обходя снежный сугроб, сваленный сюда рабочими, незадолго до их прихода.
Приблизившись к клетке, охранник ткнул в стоявший на стене монитор. Дисплей засветился ярким синим светом и по нему белой вереницей побежали буквы, призывая ввести код сотрудника и выбрать необходимую команду.
Молчаливый охранник шустро пробежался по экрану, даже слишком шустро по мнению Уилфреда, и защитная панель клетки со скрежетом начала свое движение в левую сторону от наблюдателей.
За ней, в глубине комнаты, на огромной нефтяной бочке, примостился детеныш белого медведя. Шерсть его была цвета снега, с легкими алыми пятнами рыбьей крови у оскалившейся пасти. Он скалился и рычал на съезжающий в стороны стальной карниз, но с места предпочитал не сдвигаться.
— Объект 413, доставлен менее двух недель назад, — отрапортовал седой работник. Судя по записям охотников найден в теле матери…
— Что простите? – Уил поперхнулся и сжав кулак начал шумно откашливаться в противоположную от охранника сторону.
— Найден в теле матери. Если верить охотникам, этот малыш прогрыз брюхо своей матери-медведицы и прятался от непогоды в её чреве.
— Мерзость… — Уилфред с отвращение сплюнул на пол и вытер влажные губы рукавом куртки.
— Есть мнение, что причиной такого поведения является заражение, а не погодные условия и инстинкт выживания. Область поражения на данном этапе уже превышает отметку в 63 процента. Паразит прогрессирует и развивается с огромной скоростью.
На этих словах голова медвежонка резко повернулась в их сторону, уши навострились, а оскал сменился заинтересованным выражением, на которое только способна морда животного. На какой-то миг Уилфреду почудилось, что медведь отчетливо слышит и самое главное понимает, о чем они здесь говорят. Но черт возьми, перед ним всего лишь тупое животное, уровень IQ которого никак не превосходит, уровень IQ того пацана Питерсона, с которым вечно сцепляется его трехлетняя дочь во дворе детского сада. Однако что-то незримое, где-то в глубине глаз животного подсказывало и указывало на обратное.
С минуту медведь сидел, застыв в такой позе, и со стороны наблюдателей казалось, что он внимательно прислушивается к окружающему миру. С виду он напоминал огромного щенка терьера, только невероятно раздутого, гораздо большего размера и несомненно более опасного.
Затем он демонстративно спрыгнул с нефтяной бочки и направился к краю клетки, за которым вели свое наблюдение две, очень вкусно пахнущие особи. Пасть его наполнилась слюной в преддверии свежего лакомства, дыхание участилось, а тело напряглось и пришло в боевую готовность.
Еще немного ближе и можно будет совершить стремительный рывок, а там клыки сделают свое дело. Они еще никогда не подводили его и с точностью хирургического ножа вскрывали пульсирующие артерии на шеях нерадивых жертв. Одновременно с этим острые, как бритвы, когти срывали куски мяса с ребер уже беспомощного, умирающего тела. Нужно лишь подойти поближе, пока пьянящий аромат, бегущей по жилам жертвы крови, не станет нестерпимым. Шаг за шагом, сокращая расстояния и оставляя за собой след вязкой слюны, он приближался к Уилфреду и его ночному провожатому.
Но когда, казалось бы, идеальный момент для атаки наступил, что-то в его косматой башке как будто прозвучало и задние лапы сами подогнулись, заставив неподвижно сесть. Медведь прислушался и принюхался. В воздухе эхом раздавалось жужжание и странные щелчки. Они циклично повторялись, а воздух после каждого щелчка наполнялся жженостью.
— Клетка точно надежна? — сухо спросил Уил.
— Надежнее некуда, 10000 вольт как никак! — ответил старик, — ему никуда не деться. Даже если надумает прыгнуть, дуга поразит его задолго до приземления. Так что нам нечего опасаться. Безопасность — наивысший приоритет кампании «Байномикс». Нами предприняты все современные меры.
— Это хорошо. Даже очень хорошо. – сказал Уил, а про себя подумал – Знаем мы ваши меры, даже очень хорошо знаем.
Он приблизился к краю платформы и заглянул прямо в глаза медвежонка. Что-то таинственное и чарующее было в них. Бездонные, они казались такими чистыми и притягательными, что так и хотелось перемахнуть через барьер и потрепать за ухом этого красавца.
Тем не менее Уила ни на секунду не отпускала мысль, что оттуда, из глубины глазного яблока медведя, за ним кто-то наблюдает. Кто-то ужасный, хищный и ненасытный. Кто-то чьи интересы лежат далеко за пределами черепа белого медведя, и кто оказался невольным заложником тела этого животного.
Глаза гипнотизировали и увлекали за собой в бездну и Уилфред почувствовал сладкую усталость век, присущую не выспавшемуся человеку. Тело начало потихоньку расслабляться и даже немного покачиваться как вдруг в глубине медвежьего глаза что-то промелькнуло. Что-то блестящее и неприятное. Настолько отвратительное, что Уилфред мигом пришел в себя и встрепенулся. Он встряхнул лицом, не понимая, что только что произошло и снова уставился в глубь глазного яблока животного. Как раз в этот момент, купаясь в стекловидном теле как в бассейне, у самого зрачка животного проплыл огромный, коричневый с желтым, червь. Животное казалось не замечало абсолютно ничего и продолжало послушно сидеть на задних лапах.
Уил в отвращении отпрянул назад и еле сумел сдержать рвотный позыв.
— Острый наконечник Казахстана!
— Что-что? Какой ещё к черту Казахстан? Что ты несешь старик? – Уилфред зло посмотрел в сторону пожилого работника.
— Так их назвали. Ну тех, что в глубине глаз обитают и постоянно рвутся наружу. Вас же, из-за них, к нам направили? — Он смолк, ожидая ответа от проверяющего, но тот казалось переваривает всё увиденное и сейчас абсолютно не в состоянии, соображать и уж тем более говорить что-либо.
— Ясно. Первый раз с таким столкнулись. Вот, возьмите листок перечной мяты. Закусите и под языком держите, через 5-7 минут полегчает. У этих тварей довольно-таки сильное гипнотическое действие на сознание неподготовленного человека. Бьюсь об заклад вы не раз за эту минуту подумывали о том, какой хорошей затеей было бы прямо сейчас перемахнуть через защитный барьер и затискать этого пушистого красавца. Так все неподготовленные думают. На то и налажена защита.
Старик улыбнулся во всё лицо, обнажая зубы, среди которых нашлось место одному серебряному и добавил, — Ничего, скоро привыкнете и научитесь распознавать их влияние. Это лишь вопрос времени!
С этими словами он оторвал кусок зацветшей пиццы и кинул в клетку зверю. Маленький медведь не шелохнулся.
— Эти твари на дух не переносят аромат мяты, да и вообще свежести. Зато гнилость, застой и цветение буквально сводят их с ума, действуя как наркотик на тех, у кого ломка. Долго он себя сдерживать не будет. Доктор Конорс считает, что в основе их генетики лежит склонность к падали. Иными словами — падальщики они. Вот только от жизни до падали, промежуток, в их понимании, абсолютно небольшой. Как только глотку вскрыл, и ты падаль. Верно я говорю?
Уил не нашелся что ответить. Сознание мутило, и он отчаянно цеплялся за пряный аромат мяты, разливавшийся во рту. Картины тысячами сменяли одна другую, но каждый раз, он усилием воли, заставлял себя вернуться сюда, к этой клетке, к этому незатыкающемуся старику. К этому горьковатому привкусу мяты на языке.
Охранник явно ждал от него ответа, но даже простейшее утвердительное кивание головой казалось Уилу невероятно трудным делом, требующим от него колоссального усилия воли и концентрации. Он предпринял отчаянную попытку что-то сказать, но из уст вылетало только мычание, подобное мычанию быка на скотобойне.
Старик явно наслаждался происходящим. Он определенно знал о последствиях встречи с паразитом и сейчас в голос смеялся над происходящим и над тщетными попытками Уила ответить что-то членораздельное. Его смех и, сверкающий серебряный зуб, ужасно раздражали, отчего Уилу страшно хотелось съездить по физиономии охранника кулаком, но на счастье последнего их отвлекла, оживленная реакция животного. Упорство и воля дали слабину, и медведь с жадностью набросился на протухшую пиццу.
Оба мужчины переключили свое внимание на него.
— Фу! Никак не могу свыкнуться с этим зрелищем, — сказал охранник, — Но доктору Конорсу для исследований он нужен живым, а значит нужно подкармливать эту тварь. Остатки пиццы могут вполне поддерживать в нем жизнь, но иногда приходится прибегать к рыбе. А вот мясо им лучше не бросать. От него они становятся более агрессивными, и по предположению доктора, значительно сильнее.
Он немного поежился и еще раз с отвращением взглянув на содержимое, швырнул остатки пиццы вместе с коробкой в клетку животному.
Коробка пролетела несколько метров и смачно врезалась в медвежью башку. Тот молниеносно оторвал морду от своей жуткой трапезы, уставил на них безжизненный взгляд и зарычал. Затем принюхался, после чего, громка чавкая, принялся поедать новую порцию тухлятины вместе с картонной упаковкой.
Уил больше не видел на его месте того милого медвежонка, к которому он собирался перелезть всего несколько мгновений назад. На его месте в данный момент располагалась громадная мохнатая свинья, громко чавкающая и не замечающая вокруг себя ничего кроме брошенных остатков. Его поразила разительная перемена во взгляде животного. Казалось, что его больше ничего не интересовало и жизненная искра в них погасла, но Уил отчего-то твердо знал, что это всего-навсего иллюзия.
Сознание постепенно прояснялось и возвращалось к нему. И Уилфред подумал, — надо же какая опасная сущность обитает в глубине этого милого, на первый взгляд, создания.
— Ладно, хватит на сегодня с него нашего внимания, — лениво сказал старик. — Как видите защита работает, и паразит это прекрасно чувствует, иначе пиццей для него послужили бы мы. — Он громко заржал, видимо довольный своей шуткой. После чего нажал несколько кнопок на дисплее и стальной карниз пришел в движение, скрывая за собой бедное животное, пытавшегося разгрызть крышку упаковки.
Как только клетка была заперта и изолирована, Уил повернулся к охраннику. Сознание наконец-то полностью прояснилось, а речь казалось окончательно вернулась к нему.
— Давно он у вас?
— Да уже месяца 3 как. А до этого еще в пути 2 недели, путь-то не близкий. А вы же помните безопасность для «Байномикс»…
— Да, да… Превыше всего. Слышали уже, — Уил криво улыбнулся. — Значит 2 недели в пути и 3 месяца у вас. А на предыдущей базе сколько?
— По заверениям доктора Конорса около 6 месяцев. Но какое это имеет значение? – Старик явно не понимал к чему клонит Уил и его это немного раздражало. Терпение его заканчивалось, как и смена, а вместе с ней и его рабочая жизнь. Впереди безбедная старость, пенсия и реализация кубинского плана, где они с Молли снимают бунгало на побережье океана, в окружении вечно улыбающегося персонала. И кажется вот оно все, только протяни руку, поставь подпись и сдай свою смену. Но нет, он вынужден торчать здесь с этим профаном, который чуть не сиганул в клетку к опасному животному, а потом мычал как корова на пастбище. В другой день, или может быть даже в другой ситуации, это лишь развеселило его, но сегодня всё было не так. Сегодня он остро ощутил усталость всех 55 отработанных лет. В его последнюю смену, даже столь привычные действия как сопровождение или кормежка животного, доставляли ему массу неудобств.
— А такое, — устало выдохнул Уил, — что только под вашим наблюдением, я имею ввиду «Байномикс», он находится практически 10 месяцев, да к тому же неизвестно сколько ещё пробыл в плену у охотников. А нашли они его явно не у только что родившей медведицы и заразу он подцепил не по праву наследия от матери. Так что ему уже должно быть более года от роду.
— К чему вы клоните? – Охранника явно раздражали эти размышления. Он сильно устал, и любая интеллектуальная деятельность сейчас казалась не уместной. Но что-то подсказывало, что проверяющий говорит о чем-то очень важном. Он чувствовал это нутром, а за годы работы с опасными тварями волей-неволей научишься безукоризненно слушать его. И оно, это нутро, никогда не подводило его. Вот и сейчас старик скрыл, сглотнув, свое раздражение, и с тупым выражением лица уставился на Уила.
— Я это к тому, что на вид вашему питомцу никак нет года. По всем признакам ему месяцев 5-7 отроду, — отрывисто произнес Уил.
— Но это невозможно! — воскликнул старик, едва лишь сомкнулись уста Уила, — Я лично принимал зверя в тот день когда его доставили к нам, и видел все документы. Он пробыл 6 месяцев на нашей базе «Мейнстэй Норс» (Mainstay North – Оплот Севера) в северно-ледовитом океане. Я лично знаю Франка Хольмгрена, тамошнего начальника службы безопасности. Этого здоровенного детину закалял север с малых лет, и он никогда не допускает оплошностей в работе и заполнении отчётной документации. «Север ошибок не прощает» — сказал он мне как-то, когда я гостил у них в «Мейнстей Норс». Более педантичного и ответственного человека чем Франк Хольмгрен не сыщешь на всём белом свете, это я вам со всей ответственностью и знанием дела говорю.
— В этом я не сомневаюсь, — ответил ему едва улыбаясь Уил, — Но Франк обычный охранник, а не доктор и уж тем более не зоолог.
Последние слова явно ранили пожилого мужчину и Уилфред постарался поскорее уйти от неприятного разговора. — С точки зрения науки такого не может быть, но факт остается фактом. Медведь здесь и всем своим видом показывает нам, что ему не более полугода, а по всем документам он явно старше. Варианта здесь напрашивается два. Либо кто-то напортачил с отчетностью, в чём мы с вами только что выяснили, истины не более чем в дешёвой подворотной агитке. Либо медведь каким-то образом сумел сохраниться всё это время в таком состоянии. Возможно, повторюсь лишь возможно, что это его возраст на момент заражения. Плюс, минус пара недель. Если это так, то мы имеем дело с весьма необычным и необъяснимым феноменом.
Они прошли ещё пару метров в сторону другого вольера, и седой мужчина начал вводить в очередной раз код безопасности, чтобы показать последний объект на этой базе. Информация, полученная им от Уила, интересовала его крайне мало. Нет, его конечно же возмутило небрежное отношение проверяющего к их с Франком профессии, но пожилому человеку вполне хватило неумелых оправданий Уила, чтобы уже через минуту забыть обо всех обидах. «Я слишком стар, чтобы обижаться. Остаток жизни пролетит мимо, пока я буду дуться на этот мир. Глупо. Мир и люди населяющие его такие какие они есть, ни лучше, ни хуже», — любил повторять он, как только разговор заходил о любом виде обид. Поэтому большую часть времени его можно было застать с улыбкой на лице.
Занавес клетки с шумом стал съезжать в сторону. Уилфред наученный прошлым опытом отступил на два шага назад. Старик одобрительно улыбнулся.
— Объект 273. Один из наших долгожителей и любимцев. — произнес с довольным лицом охранник. – Именно ее мне будет больше всего не хватать.
— Её?!
— Ага, ее! Добрый вечер, Марта! К тебе тут посетители! — с улыбкой произнес старик, — мистер Уилфред Одельштайн собственной персоной. Очень важная особа из самого комитета по надзору за внеземными формами жизни. Хотя какие тут внеземные формы?
— Хватит паясничать на службе, — Уил резко оборвал шутливое настроение пожилого охранника и вернул ему строгое выражение лица. Оба они уставились на открывшуюся клетку, но она показалась Уилу пустой. В ней абсолютно ничего не было кроме большого камня, торчащего на половину из воды, да огромного дерева посредине. Вода отходила от дерева в оба дальних угла, образовывая из оставшейся части суши, слабое подобие островка. Свободный от воды пол клетки был полностью пророщен травой высотой чуть выше колена взрослого человека. Клетка в сравнении с предыдущей, была просторнее и чище. По всему было видно, что персонал уделяет ей гораздо больше внимания нежели другим.
— Ну… И где же твоя Марта?
— Тсс… Сейчас она спустится.
В этот самый момент Уил увидел какое-то странное, но очень плавное движение среди ветвей. Нет, он мог поклясться, что двигалась и плыла сама ветка, но вслух решил об этом не говорить. Постепенно движение стало более отчетливым и очевидным. С одной из более толстых веток свисло одно серовато-зеленое кольцо, затем появилось другое. Поверхность появившихся колец, как шахматное поле, была устлана большими, округлыми и продолговатыми, бурыми пятнами. Они тянулись двумя стройными рядами вдоль всего массивного тела. Чуть ниже, по бокам, тянулся ещё один ряд желтых пятен меньшего размера, окруженных черными кольцами, отчего они напоминали Уилу десятки, а может и сотни жутковатых, никогда не смыкающихся глаз. Оба кольца из живой плоти, ни на секунду не останавливались и плавно продолжали свой чарующий танец. Свет играл в чешуйках, переливался как солнечные зайчики на поверхности водяной глади. Маленькие желтые пятна-глазки привлекали и удерживали на себе внимание. Ленивое движение усыпляло и успокаивало, пока наконец-таки не появилась изящная голова и из неё не выскочил раздвоенный язык. Он быстро облизал воздух, как бы пробуя его на вкус и с такой же скоростью скрылся в смертоносной пасти змеи. Угольки её черных глаз проницательно глядели в глубь души Уила.
Холод и оцепенение сковали Уилфреда по рукам и ногам.
— Ну почему именно Анаконда? — судорожно думал про себя он. Столько разновидностей змей и надо же именно эту подсунуть ему. Перед глазами стали проносится картины прошлого, где они с братом сплавляются по реке к заповеднику в Конго. Более 17 км по мелководью, да потом ещё 4 часа в разваливающемся автобусе. Этого кошмара он никогда не забудет.
Ричард просил его тогда отказаться от этого визита и провести с ним отпуск исследуя Нил, но он не только его не послушал, но и уговорил отправиться вместе с собой. Ах, если бы он тогда его послушал, если бы согласился на уговоры Ричарда… Но, что сделано, того не воротишь и Уил вынужден жить теперь с этим грузом, который стирает даже слабое подобие улыбки. Себя он так и не простил, а потому всякий раз при виде Анаконды испытывал вместе со страхом глубокое чувство вины.
Вот и сейчас нервы его натянулись тетивой, готовые выстрелить в любой момент. Но змея продолжала своё движение даже не обращая внимание на него.
— Ах вот ты где Марта, — старик сунул руку в карман и достал пачку Скитлс. Он высыпал несколько жевательных конфет себе на ладонь, потом с силой швырнул в сторону крупного пресмыкающегося. Конфеты упали у подножия дерева и затерялись в траве. Змея медленно сползла по огромному стволу вниз и скрылась в густой поросли.
— Где она? — нервно спросил Уил.
— Наверняка полезла за лакомством. Это любимые конфетки доктора Конорса, он то её и приучил к ним. А мы уже, по мере возможности, подкармливаем её исподтишка вкусностями. Говорю же, любимица она у нас.
– Что ты имел ввиду, когда выразил сомнение в происхождении данного вида? Как его там? Ну чей-то там наконечник… И что за название такое дурацкое?
— Острый наконечник Казахстана! — твердо и резко поправил его охранник. – И совсем оно не дурацкое, оно описательное. Название этим паразитам дали охотники, а потом оно закрепилось и вошло в обиход. Всё достаточно просто и очевидно. Дело в том, что паразит постоянно ищет жертву с более высоким уровнем сознания. Чем больше сознания, тем больше возможностей открывается перед ним. Как только жертва найдена и попала под власть его гипнотических чар, червь мобилизуется и пулей выстреливает из глаз своего носителя. Всё происходит в мгновение ока. Жертва, потерявшая паразита, с разорванными, окровавленными глазными впадинами тут же падает и погибает, а паразит вонзается как острие стрелы в третье веко и проникает вглубь глазного яблока новой жертвы. Там он постепенно обосновывается и захватывает сознание для манипуляции действиями своего носителя. Отсюда и название «Острый наконечник», а в степях Казахстана был обнаружен первый случай заражения. Охотники особым умом не отличаются, поэтому сложив два и два дали такое прозвище, а остальные подхватили, и оно вошло в обиход.
Старик почесал макушку головы и направился к бочке, стоящей рядом у стены. Отвинчивая плотно запертую крышку, он продолжал вести свой диалог. – Насчет поглощения сознания достоверной информации пока нет, слишком это сложная и опасная задача. Животные как вы понимаете не многословны, — он опять улыбнулся и засунул руку в бочку. Нащупав там то что искал, он вытащил 3 замороженных белых мышки. Слегка встряхнул их и подставил под лучи, стоявшей тут же у стены, лампы. Секунд 5 и первая из них начала подавать признаки жизни. Ещё 3 секунды и вот уже вторая мышь начала громко пищать и изворачиваться. Этого было достаточно, поэтому старик подошел к краю клетки и с силой зашвырнул всю белоснежную тройку в сторону дерева.
Из травы вылетела огромная раскрытая пасть и тут же налету поймала двух из трех мышей. Затем пасть защелкнулась и массивное тело приземлилось на траву. Но не успела змея коснуться земли как тут же её голова сделала крутой поворот в направлении полета третьей. Ещё 10 секунд и свежий ужин из мышей остался лишь в воспоминаниях.
Старик, с довольным видом наблюдавший за происходящим, развернулся и направился за новой порцией для своей любимицы.
— Доктор Конорс говорит, что на людях пока проводить исследования не дают. Слишком опасно. Не известно какую силу получит паразит, используя всю силу сознания человека. Док уверен, что это будет очередной апокалипсис и конец света.
— Апокалипсис? Конец света? Из-за какого-то там паразита? Вы в своем уме? – Уил бросил ошарашенный взгляд на пожилого сторожа. – Какой-то маленький червяк может уничтожить планету? Вам и вашему доктору не мешало бы пройти медицинское и психологическое обследование.
— Маленький, да с большими возможностями, — язвительно заметил старик. – Док предполагает, что именно эти твари стали причиной падения древних цивилизаций. И что они были на нашей планете всегда. Именно они являются высшей ступенью эволюции и пиком пищевой цепи, а не человек. У них крайне непомерный аппетит и поэтому выйдя из-под контроля они быстро начнут порабощать всё вокруг. А когда больше никого не останется, снова вместе с трупами впадут в спячку и скроются в недрах земли. Так, по предположениям доктора, было много лет назад, в эпоху, когда на земле обитали динозавры. Мистер Джозеф Конорс считает, что вместе с падением метеорита эти твари ушли в подполье и укрылись от радиационной пыли. Всемирное стремление к повсеместному использованию нефтяных продуктов, а как следствие и увеличение количества нефтедобывающих точек пробудило их. И теперь они стремятся занять свое законное место в пищевой цепи. Я же считаю, что нет у них никакой цели. Они всего лишь действуют по наитию, которое диктует им их инстинкт, а он у них свирепый. На мой взгляд уничтожить их надо и дело с концом, но док считает иначе. В любом случае вам лучше было бы поговорить на эту тему с ним. Но предупреждаю, доктора зачастую не понимают, уж слишком он любит научный язык. Я и сам долго привыкал к его лексикону, но годы, а также служебный долг, сделали своё дело.
Старик ухмыльнулся и достал новую порцию замороженных мышей. Также, как и в первом случае, через 5 секунд, под светом лампы, в его руке оказался живой комок из 3 белых мышек. Он снова подошел к клетке, но не швырнул их, а бросил в метре от себя. Оказавшись в траве, мыши бросились в рассыпную и скрылись из виду. Вдалеке, от старого дерева к краю вольера, начала свое движение трава. Она сгибалась и приминалась под массивностью тела змеи, надежно укрывая ее от посторонних глаз. Уилфред хорошо помнил с какой грациозностью этот гигант может приближаться к своей жертве и как отчаяние гипнотизирует и приковывает к месту. Он отчетливо помнил хруст костей в кольцах этого монстра, и несомненно помнил запах воздуха, выдавленный из сдавленных, пробитых ребрами, легких Ричарда… Запах смерти… Запах безысходности…
Уил сглотнул… Картины, настолько отчетливо вырисовывались в его голове, что он даже начал чувствовать боль от мертвой, холодной и склизкой хватки, которую испытал некогда. Он машинально просунул правую руку под подол куртки и провел ею по реберным костям. Бугристая и, испещренная шрамами от операций, поверхность, напомнила ему об истинной боли своего создания, и он моментально пришел в себя.
— Так ты говоришь она нужна доктору Конорсу? Но почему? Что в ней такого особенного? — Уил вытащил руку из под куртки и направил свой взор на старика.
— Я не говорил, что она ему нужна. Я сказал, что она наша любимица. Но если опустить формальности, то да, нужна, и даже очень. Дело в том, что на протяжение всего времени ей каким-то образом удается избежать заражения, хотя попытки, особенно на начальных этапах, предпринимались практически еженедельно, — он отошел от клетки и направился к монитору на стене. – Но, то ли паразит не приживается, то ли у нее есть какой-то иммунитет перед ним, однако за всё время ни одного случая заражения. Доктор Конорс намерен использовать данный феномен для разработки противоядия, или хотя бы средств для защиты от «Острого наконечника Казахстана» или как мы его ещё называем «ОНК». Но пока увы, все попытки тщетны. — он вбил несколько команд, и клетка начала возвращать занавес в первоначальный вид.
Уилфред только обрадовался этому решению. Ощущение того, что в каких-то жалких двух-трех метрах от него находится 6 метровый безжалостный убийца, не давала ему расслабиться. А от долгого напряжения, стало сводить тело и ухудшаться настроение. Пересохшее горло, настойчиво требовало порцию огненного виски, а разум уже во всю рисовал уютные картины у домашнего камина.
Продолжение тут — Острый наконечник Казахстана. Часть 2